«У меня задержали всю семью — двух дочерей и зятя»

Люди вышли за покупками и не вернулись к малолетним детям. Родные надеялись, что «в милиции разберутся». Приговор — 10 суток ареста.

Об этом «Еврорадио» рассказал минчанин, семья которого была арестована 6 июля во время разгона молчаливых акций протеста. СМИ приводит фамилию мужчины – Корнейчик.

- Расскажите, пожалуйста, что случилось с вашей семьей в среду вечером.

- Идя с работы около магазина «Гиппо» в Серебрянке, я заметил сотрудника ГАИ, который как бы регулировал движение. Я подумал, что взялись за правонарушителей, в смысле за тех, кто неправильно паркует машины. Пошел домой, поужинал, стал смотреть телевизор. А дочь с зятем — они месяц только как поженились — решили пойти в магазин. Прошел час-другой, и я решил ей позвонить, а телефон недоступен. Зятю звоню — недоступен. Старшей дочери звоню — не доступна. Мы в панике. Я выскочил к «Гиппо», посмотреть, что там происходит. Заметил там машину «Жигули» желтого цвета, возле нее пятеро мордоворотов, извините за грубость. Отметил себе это в памяти и вернулся домой. Где-то в одиннадцать ночи звонит старшая дочь, что ее отпустили, так как она сказала, что разведена и дома двое детей. А младшую дочь с зятем забрали.

- То есть у вас задержали двоих дочерей и зятя?

- Да, зятя, дочь и старшую дочь, которую потом отпустили. А я об этом узнал, только когда ее отпустили. Выйдя из Ленинского РОВД, она сразу сообщила, что ее отпустили, а сестра с мужем сидят в РОВД. Через некоторое время, видимо, разрешили звонок, и младшая дочь позвонила домой, сказала, чтобы до утра не ждали. Мы всю ночь сидели, переживали, думали, что утром вернутся. Разберутся там, в чем дело. А дочь младшая с зятем купили сумку продуктов. Их с этой сумкой забрали, предъявили обвинение дочери, которая вообще матом не ругается, что матерились, обзывали людей, оказывали сопротивление властям, хотя там, оказывается, все были переодеты в штатское. Утром я понял, что дело недоброе, поехал в суд на Семашко и там стал ждать. В 13 был суд, сначала судили дочь. Зачитали, что ругалась матом, неадекватно себя вела, оказывала сопротивление. И был свидетель. А я этого свидетеля приметил, видел его, с ним разговаривал. Сказал ему, что так нельзя обращаться с людьми, которые ни в чем не повинны. Выйдя из зала заседаний, он сказал мне, что фактически дочь не ругалась и никого не обзывала, только не послушалась представителя власти и не отошла дальше. Они стояли у входа и отошли немного, хотя и не мешали никому.

- Но это он сказал вам — а что он сказал на суде?

- Я пришел на суд, принес паспорт, сказал, что я отец и имею право присутствовать на заседании. И слушал, как судья — женщина со странной длинной фамилией, которую я не запомнил, — зачитала приговор, что дочь обвиняется в нецензурной брани, неповиновении, оскорблении людей, как человек, который себя не контролирует вообще. И в итоге приговор — десять суток. Потом я был в коридоре, зятя выводили в туалет, он просил позвонить его отцу — что тоже получил 10 суток. Даже его родной отец сутки искал, не знал, где сын.

- А вашу старшую дочь тоже привлекли к ответственности?

- Старшую — нет. Что самое интересное — они ведь вместе были. Старшую, потому что двое детей, они сжалились, сыграли хороших и отпустили домой.

- Вы ездили в РОВД, чтобы забрать пакет с продуктами, которые купили ваши дети?

- Когда суд закончился и зятя и мою дочь повели в автобус, чтобы отвезти отбывать срок, кто-то, видимо, из органов, переодетый в штатское, сказал: вы езжайте в Ленинский РОВД, заберите продукты, которые купила ваша дочь. Я прихожу — там полная сумка еды: и мясо, и все прочее. Представьте — вышла из магазина и все. Вот у меня стоит эта сумка и я не знаю, что делать. Вот у меня чек, я завтра поеду на передачу — я с этим чеком приду. Если там кто-то будет, я там покажу — продукты и время отбито 19:54. А этого свидетеля я в РОВД заметил. Он, оказывается, лейтенант милиции. Я ему говорю: как вам не стыдно, вы там штатским притворялись, а тут старшим лейтенантом. А он говорит: а что я могу со своими погонами сделать? Я ведь, говорит, не имею никаких полномочий, у меня ведь мама. Я говорю: а у меня — дочь.