Песни перемен

Музыкальный продюсер - о расцвете музыки протеста в Беларуси.

«Голос Америки» поговорил с музыкальным продюсером Дмитрием Безкоровайным — о расцвете музыки протеста в Беларуси:

- Действительно ли всплеск протестной музыки (или музыки, которая контекстуально оказалась связанной с протестом) можно назвать беспрецедентным? Такое было раньше?

- Нет, прямо вот такой записанной и приуроченной и к событиям, да еще с таким количеством высказываний, — никогда. Были отдельные песни, но не более того.

- Как вы думаете, почему именно песня “Перемен” стала символом протеста, его своеобразным гимном?

- Это простая и понятная всем песня, которая объединяет всех людей вне зависимости от возраста и мировоззрения. По-моему, впервые она “засветилась" активно в Беларуси еще во время молчаливых акций 2011. Эта песня выдержала проверку временем, она становится близкой все новым и новым поколениям людей.

Кстати, появился и перевод на белорусский Андрея Хадановича. Есть несколько вариантов исполнения — один из них появился стихийно, прямо на улицах Минска, и стал вирусным. Это вариант в исполнении группы Irdorath.

- Появились ли новые песни, посвященные протестам?

- За последние пару месяцев вышло много песен и клипов, посвященных последним событиям. Кто-то делал это в открытую, кто-то более художественно. Кроме того, многие публичные люди, включая музыкантов, просто высказывались в своих социальных сетях.

Я бы хотел еще отметить, что не все песни можно назвать собственно протестными — многие из них просто лирические, но контекст сделал их протестными, в этом все дело. Например, песня Ани Шаркуновой “Время счастливых людей” именно такая: в ней не было никаких политических заявлений, но ее воспринимают именно в контексте новостной повестки.

Я бы отметил песню группы “Грязь” под названием “Перемен” — это такой перифраз Цоя, но слова там совершенно другие, и настроение другое.

Есть какие-то более резкие вещи. Например, группа “Дай дарогу” еще до выборов выпустила песню и клип «Баю-Бай» — это такой черный юмор про ОМОН, она написана от лица человека, которому по долгу службы надо крушить-ломать-избивать и “за державу стоять”.

Один из главных музыкальных сюрпризов — это группа Tor Band. Они из Рогачева, это маленький город в Гомельской области, я о них раньше не слышал. Они фактически отвечают на оскорбления Лукашенко, например, одна из их песен называется “Мы не народец”. В белорусском чарте Яндекс.Музыки сейчас три или четыре их песни — это много, учитывая то, что до этого их никто не знал.

Лявон Вольский еще перед выборами выпустил песню «Іржавая дзяржава» (Ржавое государство), а также вместе с лидером группы «J:Mopc» Владимир Пугач записал песню “Дыхаем зноў” (Дышим вновь).

А бывают и вовсе зигзаги. Когда Макс Корж выпускает две песни с очевидным подтекстом, а потом публикует пост, который – непонятно, случайно или нет – стыкуется с риторикой власти, что надо сидеть дома, а не протестовать. И был негатив сильный от людей. Но потом он приезжал сам на мирные протесты: почтить память погибшего в Минске и поддержать бастующих рабочих. Так что его позиция понятна.

- Можно ли говорить о какой-то единой, солидарной позиции в музыкальной среде?

- Можно говорить о том, что в этот раз музыканты необычайно активны. Против насилия и за перемены, несмотря на понимание угрозы попадание под запреты концертов, выступили не все, но очень многие, причем популярные, собирающие зрителей, никогда на политические темы не выступавшие. Даже до выборов.

А уж когда было послевыборное избиение людей, то против насилия выступили даже представители государственной эстрады: Инна Афанасьева, Алексей Хлестов, группа «Тяни-толкай». Это прямо серьезный поступок с их стороны.

- Есть ли музыканты, которые раньше были, что называется, “далеки от политики”, а сейчас почувствовали необходимость быть творчески вовлеченными?

- Для меня самые яркие примеры – J:МОРС и Naviband. Первые – уже скоро 20 лет, как в числе самых популярных рок-групп Беларуси, никогда не играли ни за оппозицию, ни за Лукашенко. Причем, за последнее дважды попадали под запреты на радио. Других таких случаев я не знаю. А сейчас лидер группы выступил против насилия и за перемены еще после первых разгонов в начале июня, входит в координационный совет, на который уже заведено уголовное дело, а вчера группы играла в Солигорске в поддержку бастующих шахтеров.

Вторые помоложе, лет 5 в активной фазе. У них много красивых песен на белорусском, они все такие про любовь, нежные, парень с девушкой, изначально дуэт, а потом и семья. Они с одинаковым успехом с одной стороны выступали на госТВ, получали госпремии, ездили на “Евровидение”, а с другой – ездили выступать на альтернативный рок-фестиваль “Басовишча”, который проходит в Польше, под бело-красно-белыми флагами. Но в итоге сделали выбор.

- Как в других странах поддерживают белорусскую протестную музыку?

- На ряде европейских радиостанций их взяли в ротацию. Сначала меня знакомый продюсер из Литвы попросил прислать белорусскую музыку для эфира на литовском радио. Его позвали, поскольку он часто делал в Литве концерты запрещенных белорусских артистов в 2011-2015 годах. На самом большом, в ноябре 2013, группа «Ляпис Трубецкой» собрала 12 тысяч человек.

В общем, я прислал ему, а потом ребята с этого радио – первого канала Литвы - предложили покрутить песни. А с литовского телевидения еще и клипы попросили, ставят ежедневно в утреннем и дневном шоу. Потом я эту подборку закинул знакомым в разные страны. Так песни белорусских артистов, выступающих за перемены, стали крутить на первом канале в Чехии, на Raadio 4 в Эстонии, сейчас знакомые делают рассылку по Германии, общаемся с Польшей, Францией. Некоторые песни в Украине играют. Пробовал общаться в России, но мне объяснили, что там это нереально. Там только телеканал “Дождь” рассказывает об этом.